Невзоровские среды: У России отказали оба двигателя, а кукурузного поля не видно

Чем оптимистичней власть декларирует отсутствие проблемы, тем понятней, что ситуация безнадежнее

О.Журавлева― 21 час, 5 минут. Вас приветствуют «Невзоровские среды» в своем традиционном составе: Ольга Журавлева из Москвы, из Санкт-Петербург – Виталий Дымарский, и Александр Невзоров здравствуйте!

В Дымарский― На месте. Привет-привет!

А.Невзоров― Здравствуйте! Мы из «Гельвеции», которую здешний владелец Юнис Теймурханлы ухитрился превратить в самое крутое, самое тусовочное, самое модное место Петербурга. В ближайшее время здесь ожидается Кураев на «Дилетантских чтениях».

В Дымарский― 29-го числа.

А.Невзоров― А мы сейчас перейдем непосредственно к нашим темам. Понятное дело, всё сейчас взбудоражены историей с кукурузным полем, героическим летчиком, с тем, что этому летчику преподнесли макет подводной лодки. И, действительно, ребята, тот редкий случай, когда пилот прекрасен, и всё там безупречно красиво.

Но в упоении этой историей никто как-то не замечает, что у самой России давно отказали оба двигателя, а вот кукурузного поля подходящего размера пока всё не видно и не видно. Но это так, в общем, лирика.

И перейдем к существенным вопросам, поговорим о другом пилоте, которому тоже можно было бы подарить пару макетов подводных лодок. Очень веско выступил президент России Владимир Путин. Он очень знакомым чернобыльским тоном сообщил, что ну нет, вообще, никаких причин для беспокойства.

И вот когда представитель власти заявляет такое, то становится понятно, что, в общем, никаких надежд уже нету, что скорей всего наступили уже необратимые повреждения органов кроветворения, что, скорей всего, уже лучевая катаракта и в организмах бушует, что называется, немишенный эффект, что пора, в общем, лысеть и умирать.

В России всегда так. И чем оптимистичней власть декларирует отсутствие проблемы, тем понятней, что ситуация безнадежнее.

Впрочем, после всяких там «Курсков», Чернобылей огорчить этим кого бы то ни было очень трудно. И вообще, в России очень трудно кого бы то ни было огорчить.

О.Журавлева― Да ладно.

А.Невзоров― Даже тот факт, конечно, что от взрыва накрылось сразу несколько станций, которые фиксируют радиоактивное заражение, в общем, особых эмоций, как мы видим, не вызвал. Владимир Владимирович убедителен не был в своем оптимизме. И понятно, что Путин в этих вопросах просто ни фига не понимает.

И это всем известно, и даже у своих безусловных поклонников и фанатов он никакого доверия не вызывает. Но это его свободный выбор. Тут надо либо свечки ставить и с попами тискаться, либо быть авторитетом в научно-технических вопросах.

Религиозность, она даже в легкой форме перечеркивает любые претензии, Оля, на вменяемость, по крайней мере, в сложных вопросах. А все советники, которые у него есть, они многократно его выставляли полным идиотом

В Дымарский― Но у него был убийственный аргумент, надо сказать, которым трудно не поверить – что, действительно, соседние страны молчат. Кто помнит Чернобыль, там первые о нем объявили шведы, по-моему, вообще. И благодаря, вообще, скандинавам мы все узнали.

А.Невзоров: Право на насилие – это очень сильная приманка для большого качества людей

А.Невзоров― А надо смотреть там розу ветров, прежде всего.

В Дымарский― Роза ветров была, правда, на восток…

А.Невзоров― Совершенно верно.

О.Журавлева― Александр Глебович, а можно вопрос?

А.Невзоров― Да.

О.Журавлева― Вот только что в новостях нам рассказывают историю о том, как врачам сказали, что привезенные больные, пострадавшие после взрыва совершенно не опасны, а потом у этих врачей обнаруживается цезий. Им говорят, что вы, наверное, в Таиланде крабов перекушали японских. Это что, Александр Глебович?

А.Невзоров― Нет, ну, Россия всегда была фантастически изобретательная в административно-военном вранье. И здесь с Россией, и вообще, с властью состязаться и конкурировать очень сложно. Я не очень понимаю, честно говоря, что там делает цезий, и цезий ли нашли. Но это уже не так нужно. Важно другое: это уже произошло.

В Дымарский― Говорят, что больница была заражена.

А.Невзоров― Теперь трясти кулаками бессмысленно. Но есть один любопытный момент. Я уже заговорил о том, что советники неоднократно выставляли президента идиотом в этих вопросах. Но случилось удивительное событие – вот о советниках – произошла отставка Глазьева.

О.Журавлева― Ну, это как бы перестановка Глазьева в другое место.

А.Невзоров― Подожди, мы сейчас на эту тему поговорим, какая там перестановка. Причем надо понимать, что этот персонаж в течение последних 10 лет насиловал ухо президента всеми возможными способами. Вы зря улыбаетесь, Виталий Дымарский, потому что я видел подобную картину, я прямо наблюдал…

В Дымарский― Вы видели, как он шепчет?

А.Невзоров― Нет. У моей тещи был маленький карликовый пинчер.

В Дымарский― Глазьев?

А.Невзоров― И этот маленький карликовый пинчер ухитрялся подбираться к огромной спящей овчарке и насиловал ее в ноздрю. Да. И картина была очень драматичная.

В Дымарский― Подожди, это Глазьев с Путиным, что ли?

А.Невзоров― И картина была очень драматичная. …сексуальная действенность этого малыша, который очень старался до самозабвения. Примерно так же себя вел Глазьев.

В Дымарский― Только не с ноздрей, а с ухом.

А.Невзоров― Да, с ухом. Вы, как всегда правы. Он убеждал Путина, например, в преимуществах каменных топоров перед железными. Он призывал наливать в лампочки керосин, потому что без этого света никакого не будет.

У него были замечательные идеи по открытию концерна благочестивой обуви. Но для того, чтобы эту обувь сделать конкурентоспособной, надо было не много: надо было завоевать мир и обязать всех ходить в этих лаптях, потому что иначе это было распространить невозможно.

Я не удивлюсь, что в числе его советов Путину был совет, например, принести в рукаве лучину и, увидев демона Трампа, ткнуть ему в глаз – и немедленно рейтинг рубля и вообще России должен был страшно подняться.

В Дымарский― А Путина…

А.Невзоров― Или набрать полный род святой воды и плюнуть в «восьмерку» во время заседания. То есть у него были такие, немножко нестандартные представления об экономике, очень православные, очень патриотичные. Причем иногда он убеждал очень успешно. Он был таким чемпионом мира по экономическому мракобесию.

И снесли этого Глазьева, в общем, чертовы либералы, которые притаились в кремлевских коридорах, снесли его на фиг. Теперь он отправлен, к слову сказать, Оленька…

О.Журавлева― В Европейскую экономическую комиссию на должность министра.

А.Невзоров― Вот министр комиссии – вас не настораживает сочетание этих двух слов? И, скорей всего, в общем, там и Мадагаскар будет играть какую-то роль, потому что родина сейчас ему поручит, наконец, регулировать высоту лилипутов Мадагаскара – это очень важная миссия.

В Дымарский― Там, на Мадагаскаре Пригожин всем занимается.

А.Невзоров― Тем более. Они встретятся. От которой зависит, кстати экономическая мощь России, ее обороноспособность. Надо было куда-то трудоустроить Глазьева.

В Дымарский― Вот Белковского трудоустроили на Острова Зеленого Мыса. Знаете?

А.Невзоров― Белковский – это светоч и гений. А с Глазьевым было сложно, потому что заняться чисткой обуви в переходах метро не позволял IQ. Там совершенно это был нереально. Выбор был невелик. Его можно было, конечно, назначить экспертом по сбору белых грибов в Арктике. Там всё белое, и грибы тоже. Там нет ничего другого. И вот либо Мадагаскар и лилипуты, либо белые грибы.

И в этом, между прочим, с обороноспособностью России есть колоссальная связь, но я не могу о ней говорить, потому что, посмотрите, сколько посадок и процессов, связанны с выдачей гостайны, шпионажем. Вам, Оля, очевидна связь белых грибов в Арктике, роста лилипутов на Мадагаскаре и экономической мощью России? Неочевидна. Знаете, о чем это говорит? О том, что вы не можете быть советником президента по экономическим вопросам.

О.Журавлева― И прекрасно.

А.Невзоров― Вот не сможете никак. Вот эта связь, надо понимать, что она очевидна. А сейчас там, наверное, 300 сотрудников ФСБ, которые слушают «Эхо», они покрылись холодным потом, чтобы я случайно эту тайну не выдал. Но я не выдам, и в общем, давайте сменим тему, и да потеплеет их пот.

О.Журавлева― Давайте.

В Дымарский― А вы думаете, со сменой экономического советника президента у нас экономика станет лучше?

А.Невзоров― Нет, у нас ничего лучше стать не может.

В Дымарский― Какая разница тогда, кто там?

А.Невзоров: Задача государства — обхитрить гражданина и засунуть его в окоп под танк, но это всё сложнее и сложнее

А.Невзоров― Замечательный пришел вопрос. Я хочу на него ответить. Очень сильно и красиво муссируется вопрос про то, что девочек Хачатурян, возможно, отпустят, возможно, не будет даже суда и будет даже обвинение снято, потому что следствие состоит преимущественно из нормальных людей, которые, в общем, стараются доказать, что девчонки были жертвами сексуального насилия.

Ну, чего я могу сказать в этом случае? Ну, слова бессмысленны, я могу только пригласить их на эфиры «Сред» и выписать им постоянный пропуск. Всё.

Вернемся к теме Путина.

О.Журавлева― Я за вами не успеваю, Александр Глебович. Вы просто мчитесь с такой скоростью, что я не успела еще зафиксировать билеты в «Гельвецию» для сестер Хачатурян, а вы уже к Путину опять. Ему-то вы билет, кстати, дадите – ему и Макрону?

А.Невзоров― Конечно, конечно.

В Дымарский― Подожди, ты еще зафиксируй им билеты на «Сапсан» и девочкам тоже за счет Невзорова.

А.Невзоров― Если в химии этого очевидного взрыва Владимир Владимирович был, в общем, откровенно слаб, абсолютно неубедителен, только разогрел самые мрачные подозрения, то с Макроном он, конечно, показал класс. Путин долго и терпеливо Макрошу воспитывал.

Ну, что случилось с президентом Франции вы знаете, после этого, да? Парень полностью расшифровался, от волнения сломал жене руку и перешел на русский, написав восторженный твит. А Лубянка по своему обыкновению провал своего агента никак не комментировала. То есть там всё произошло, но как-то все сделали вид, что ничего не было.

Но и надо сказать, что в этой беседе, действительно, Владимир Владимирович был на высоте, потому что козу Макрону сделал мастерски в ответ на вопрос о народных волнениях.

Действительно, смотрите, ситуация классная: Франция, не имея никаких причин для революции, её таки же имеет, эту революцию, а Россия, имея для нее полный набор причин, от революционных прецедентов полностью свободна. Московская буза тут, понятное дело, не в счет. Несерьезно. И столичные интеллигенты просто потребовали для себя доступа к вымени народному.

Но Кремль легко отстоял, в общем, свое монопольное право на дойку, надавав по жадным интеллигентским лапкам, тянущимся к этому вымени. Потому что народ-то мычал, топтался, и он не оглядывался даже на схватку. Ему, в общем, по большому счету все равно, кто его доит. Но он привык. Оля, ты хочешь прерваться на рекламу?

О.Журавлева― Я хочу прерваться на рекламу. Не забудьте свою мысль, и на забудьте, наши дорогие радиослушатели, парировать. Пишите, пожалуйста, в YouTube, что вы думаете по поводу высказываний Александра Глебовича.

В Дымарский― И лайки не забудьте.

О.Журавлева― И лайки обязательно. Мы вернемся через минуту.

А.Невзоров― А так же сеттеры и другие кобели.

В Дымарский― И овчарки.

О.Журавлева: 21―17. Мы продолжаем. Александр Глебович, вы сейчас растоптали все надежды демократически настроенных граждан на то, что протест – это что-то значит. Александр Глебович, где ваши наушники? Прекратите немедленно?

А.Невзоров― Мы что, в эфире?

О.Журавлева― Да, да. Завтра в вашей квартире.

В Дымарский― А я на тебя засмотрелся, Оля.

А.Невзоров― Вот смотри, Оленька. Мы говорили про народное вымя, которое светится такой путеводной, важной звездой. На это вымя молятся те, кому надо. Но причем надо сказать, что народу, действительно, наплевать, кто его доит. Но вот если ему предложить выбор, то, в общем, 146% не случайно предпочитают Кремль, а не интеллигентов, так как привыкли к этим умелым рукам министров, депутатов олигархов. А депутаты и олигархи, они тоже, в общем, молятся на это вымя. Они приноровились доить жадно, но аккуратно. Это очень важно. Потому что интеллигенты всё время суетятся и дергают. Ну, еще это вымя помнит жуткую чубайсовскую и гайдаровскую хватку. Тогда, в общем, для вымени был тяжелые совсем времена.

А сейчас, действительно, прав Путин с его самодовольством, с его бахвальством, с его умением поставить в угол маленького Макрончика, потому что даже «Аврора» нынче плавает по Неве картонная. Не видели? Это было фантастическое зрелище: пустили мимо Петропавловской крепости картонную фанеру, которая попукивала какими-то петардочками. И в общем, несмотря на ничтожность этого события, в этом был очень грустный символ…

В Дымарский― Это когда был праздник Военно-морского…

А.Невзоров― Нет, только в это воскресенье.

В Дымарский― За что это?

А.Невзоров― Мимо Петропавловки ходила и попукивала жалкая, маленькая, фанерная «Аврора», такая же, как, к сожалению, как протестное состояние в России. И мы видим, что никто из тех, кто взялся быть с революционерами, в общем, увы, к сожалению, свой комфорт на алтарь Отечества класть не собирается.

А.Невзоров: Вообще-то это мелкая, позорная, паскудная война: спрятаться за тушами местных отморозков

О.Журавлева― Да ладно! Они почти все сидят в кутузках – насчет комфорта.

А.Невзоров― Они сидят в кутузках, но это же не царская каторга.

В Дымарский― По четвертому сроку уже.

А.Невзоров― Вот, кстати, прекрасная новость, которая имеет отношение к протестам. Такая понравившаяся мне новость, что с организаторов милой московской августовской бузы потребовали в общей сложности 13 миллионов рублей за причиненные неудобства, пробки, проблемы с транспортом и другим. Это, мне кажется, замечательно, потому что это создает, если повезет, и судебный прецедент тоже. И я полагаю, что появится возможность вешать огромные суммы на всяких организаторов, инициаторов массовый акций, которые парализуют движение в городах.

В частности, это очень актуально в Питере, где попы собрались в начале сентября перекрыть Невский проспект для своего парада мракобесия. У них, видите ли, крестный ход. И вот все проблемы, все неудобства, которые они доставят городским службам и частным лицам…

В Дымарский― Им не предъявят.

А.Невзоров― Если это делать через суд, если все водители, которые по вине попов будут стоять в пробках и имеют возможность подать на Санкт-Петербургскую епархию в суды, и вероятно получить с нее компенсацию… Если будет создан московский прецедент, когда 13 миллионов впаяют бедным организаторам митингов, то почему, собственно говоря, это не впаять епархии?

А там, глядишь, можно будет и всякие дни Военно-морского флота тоже выдавить к чертям собачьим куда-нибудь в за Лужский порт. Если они так хотят играться в свои ржавые кораблики, пусть играются, но там, где никому…

В Дымарский― А перекрытия, когда Путин приезжает, Медведев – тоже можно подавать?

О.Журавлева― Между прочим.

А.Невзоров― Это был бы замечательно. Но за Путина и Медведева заплатят, а епархию заставят, в общем, раскошелится.

В Дымарский― Вы, думаете, заплатят? Надо попробовать.

А.Невзоров― Пришел вопрос, для меня важный. В школе грядет запрет смартфонов и телефонов. Это очень плохо и очень тревожно, так как именно телефоны и смартфоны позволяли хоть в какой-то степени компенсировать тот вред, который ребенку причиняет школа. Это не было панацеей, но позволяло хоть как-то сопротивляться всей той бессмысленной мертвечине, из которой на 90% состоит школьная программа в России.

О.Журавлева― Александр Глебович, Я не верю, что запретят смартфоны в школах, потому что без смартфона какие дети? Просто никто не придет.

А.Невзоров― Слушай, мы, вообще, во многие вещи не верили. У нас есть еще один очень хороший вопрос. Меня спрашивают, какое слово из русского языка надо выкинуть окончательно и бесповоротно.

Если говорить серьезно, я бы вообще ничего не выкидывал, потому что все слова для чего-нибудь когда-нибудь пригождаются. Но самое мерзкое слово, которое существует на данный момент – это все-таки слово «иностранец». Слово, которого нету ни в одном другом языке мира в том смысле, в котором оно существовало в Советском Союзе и в том смысле, в котором унаследовала Россия.

Потому что мы знаем, что опять там Дума приняла какое-то решение, по которому иностранцам запрещено иметь крупные интернет-компании. Вот этот вот отделение себя от всего мира…

О.Журавлева― Иностранцам уже много чего запрещено. Нельзя финансировать всякие НКО, нельзя быть во главе всяких СМИ. Но это, правда, не изгоняет некоторых граждан иностранных государств.

В Дымарский― Да, но появился документ, по которому нашим ученым нельзя общаться с иностранцами.

О.Журавлева― Да, и разговаривать с ними нельзя. У нас, вообще, с иностранцами тяжело.

А.Невзоров― Мы говорили об этом. Опять слово «иностранец». Вот давайте вернемся к нашим баранам, коль скоро мы о попах заговорили. Вот леса-то продолжают гореть. Все эту тему пообмусолили, обслюнявили и забыли нафиг, потому что возникло много других интересных новостей.

Только вот по причине Минприроды, тихие сизоносые попики катаются на вертолетах с иконками и обреченно брызгают с вертолетов какой-то жидкостью. Вертолетчики над попами ржут, но возят этих попов над лесами, искоса наблюдая, как эта публика пытается с помощью литра воды погасить пожар на тысячах гектаров. Это очень бредовое начинание, но оно очень нравится россиянам.

Но бы рекомендовал, если идти по канве этой логики, то я бы хотел перейти все-таки к гораздо более радикальным мерам и эффективным мерам. Потому что понятно, без всякой этой вульгарщины, без пожарных гидрантов, без рукавов, без взрывных заграждений или выкопки траншей – вот исключительно только действовать в духовном ключе. Это тоже возможно. Например, известно, что бороться с лесными пожарами можно, сбрасывая в очаги возгорания девственниц.

А.Невзоров: Надо смириться, что ценности, в которых было выдрессировано одно поколение, абсолютно чужды другому

О.Журавлева― Так. Это какой-то новый духовный путь.

А.Невзоров― Нет-нет, это есть у народа маори есть такая богиня Махуика. Можете проверить. Ее культ предполагает именно такой способ. Но Махуика – это все-таки профильное божество, которое всегда специализировалось на этой теме и имеет хороший опыт пожаротушения. Понятное дело, что с девственницами есть проблема в стране, потому что девственность сейчас продается на Авито и порой в зависимости от размера дороже или дешевле.

Но вот, кстати, есть вариант побюджетнее. Можно обратиться к индусскому божеству… Что вы смеетесь? Есть индусское божество Агни, которое непосредственно отвечает за распространение огня, в том числе, в лесных массивах, имеющих народнохозяйственное значение. А есть вообще суперспец по пожарам – это западнсемитский аморейский бог Решеф. Вообще, есть очень много богов и богинь, которые специализируются на этой проблематике.

Вот попы, они, конечно, стараются, но надо помнить, что непосредственно фронтмен их религии, то есть древнееврейский Иегова, он же Саваоф, он же Яхве, он же Иисус, он вообще в своем послужном списке не имеет вообще никаких прецедентов успешного пожаротушения.

Я даже не говорю об абсолютном бессилии еврейского бога справиться с адским пламенем. Я напомню, что в аду миллионы гектаров его подсобного хозяйства пылают уже тысячи лет – он ничего не может поделать. Ну ладно там ад, но в ситуациях меньшего масштаба, Оля, его бессилие очевидно. Вы, наверное, помните ситуацию с Неопалимой купиной?

О.Журавлева― О а, я всё время о ней думаю.

А.Невзоров― Где божество продемонстрировало полную неспособность справиться с локальным возгоранием одного куста. Там история была очень простая. Это была беседа Иеговы с Моисеем. И по причине то ли неосторожного обращения бога с огнем, то ли, возможно, из-за брошенного им окурка произошло локальное возгорание сухостоя. И справиться с проблемой он не мог, и бедняга беседовал из середины горящего куста. Причем ситуация решалась с помощью обычного порошкового огнетушителя. И то не получилось.

Но, вообще, если страна верит в реальность одного божества, то почему, то почему, собственно говоря, не поверить и в Агни в Махуику – почему нет?

В Дымарский― А еще Благодатный огонь…

А.Невзоров― …одного божества признают, то это означает, все остальные тоже существуют и реально влияют, по логике верующих. И вот сморите, можно проблему пожаров решить высушенным, истолченным в порошок мясом белой кобры. Его надо с ладони – Фу! Фу! Фу! – сдувать в направлении очагов огня, и если бог Агни этот дар примет, – а он чокнутый на этом деликатесе, – пожар прекращается. Правда Гундяева придется переодеть в сари, побрить и на лоб поставить жирную бинди. Бинди – это такая точка жирненькая. И всё, и отправить в Сибирь, на Алтай, на Урал.

А если не получится с мясом белой кобры, то тогда – Махуика и русские девственницы. Я говорю, что проблема с девственницами надуманная, потому что у нас есть патриотки, у нас есть женщины, которые готовы восстановить девственность за госсчет и броситься в эпицентр пожара. У нас этих кандидаток до фига при патриотическом-то угаре в России. За русский лес! За Родину! И Поклонская и Мизулина, и Яровая, безусловно согласятся. И Матвиенко.

О.Журавлева― Неужели и Валентина Ивановна?

А.Невзоров― И Валентина Ивановна тоже. Совершенно верно. И Проханов сменит пол, заплетет косички и с вертолета сиганет в сибирское…

О.Журавлева― У Проханова есть большие проблемы с косичками. Не надо.

А.Невзоров― Вот всем посмертно – значок Союз девственниц России, и на родине героинь поставить бюсты 5-го размера.

О.Журавлева― Здесь мы должны прерваться. Тут злые языки пишут, что не нашли такой богини. Плохо искали. Махуика. Через А – первая и через К в конце.

А.Невзоров― Там можно говорить Махуиха, можно говорить Махуика.

В Дымарский― Но нам больше нравится Махуиха.

О.Журавлева― Ну, хорошо. Виталий Дымарский, Александр Невзоров и Ольга Журавлева вернутся к вам после новостей.

О.Журавлева: 21―33. Мы снова с вами. Александр Невзоров, Виталий Дымарский и Ольга Журавлева. Поправьте ваши гарнитуры, джентльмены. Мы готовы жечь дальнейший напалм, какой там у вас скопился.

А.Невзоров: Телефоны и смартфоны позволяли компенсировать тот вред, который ребенку причиняет школа

А.Невзоров― У меня пришел вопрос. Мы в «Гельвеции», мы на месте, мы понимаем, что мы в эфире. Меня упрекают, что я все про Павлова, про Павлова. А вот на днях был юбилей Бутлерова.

О.Журавлева― Ну вот неправда, Александр Глебович. Вот неправда.

В Дымарский― Что, не было?

О.Журавлева― В прошлом году. Во-вторых, он 15 сентября родился 28-го года. А сейчас уже 19-й.

В Дымарский― Все равно юбилей.

А.Невзоров― Но все равно одержимые химики спрашивают меня про Бутлерова. Я никогда о нем, действительно, не рассказывал. Это прекрасный пример – Бутлеров – с моей точки зрения, того, что то, что называется, великий ученый может быть абсолютным неадекватом и, в общем, таким, химически чистым идиотом при этом отличным, прорывным химиком, прекрасно показывающим на своем примере, что интеллект и научные работы – вещи, как ни странно, очень слабо между собой связанные.

Бутлеров очень удобное и наглядное пособие, чем он нам интересен и удобен. Потому что, если вопросы глобальных религий подпитываются не только соображением бизнеса, предположим, дикости, невежества, но еще и некоторыми традициями, которые провоцируют людей на совершение порой чуждых для них действий, то есть всякие… малые веры, абсурдность которых очевидна, которая давно разоблачены и в истории которых поставлена уже жирнющая точка. Например, спиритизм.

И вот я вам могу сказать, что Бутлеров был яростным, страстным, неостановимым и непреклонным проповедником спиритизма. И это было не потому, что он ненавидел Менделеева, который возглавлял комиссию по борьбе со спиритизмом в Петербуржском университета, – Бутлеров, действительно, который вроде бы должен был всего себя преподносить в жертву результатам любого чистого эксперимента.

Но когда был в Петербурге некий Дэн Данглас Хьюм – это была такая звезда спиритизма того времени, – ему был устроен проверочный чистый эксперимент. Проверку возглавлял Илья Фаддеевич Цион, учитель Ивана Петровича Павлова. И вот там стало понятно, что результаты этого эксперимента надо признавать.

Но Бутлеров не признал его, в общем, доказав, что мышления его научным по большому счету не было. Он так и остался проповедником спиритизма.

В Дымарский― А вот можно вам вопрос задать, Александр Глебович? Вы, вообще, считаете, совместимой ученость и религиозность?

А.Невзоров― В некоторых случаях да.

В Дымарский― Существует много выдающихся ученых, которые были верующими.

А.Невзоров― Совершенно верно. Не забывайте, что все равно любой занятие наукой – это очень узкое ремесло. И для того, чтобы быть продуктивным в своей области необходимо быть в него погруженным. А вот эта погруженность в свою собственную материю, как было у Бутлерова… Ведь не понимать причинно-следственных связей конструкции мира да, может позволить себе химик, который занимается только химией, но если бы он еще имел познания в космологии, в антропологии, во многих других дисциплинах, он бы, вероятно, никогда уже до спиритизма не скатился.

Вот давайте мы еще вернемся к насущным темам. Никак не может остыть скандал с Бузовой и её забавной выходкой…

О.Журавлева― Да, подтверждают сообщения наших слушателей. Их тоже беспокоит Бузова.

А.Невзоров― Вот само по себе абсолютно ничтожное событие. Оно, несмотря на свою ничтожность, оказалось знаковым и многие вещи проявило. Как вы понимаете, вообще, речь идет об отношении к блокаде Ленинграда во время Второй мировой войны. Это отношение давно стало знаковым. И оно либо религиозное, либо оно твердое, трезвое.

Но мы видим, что люди, которые набросились на Бузову – эти вот бузотеры, которые протирают в ней огромные дырки, – они объявляют память о блокаде священной и считают, что никакие шуточки, никакие словеса, никакие анекдоты, никакие бытовые выходки в отношении блокады недопустимы, и вообще недопустима выработка легкого отношения к этой истории.

Такие люди мне напоминают тех, кто испытывает боль, но кричит, что «мы никогда не позволим избавить нас от этой боли; мы хотим мычать, стонать, выть и кататься от боли, но никакого болеутоления быть не может; кто пытается лечить боль, тот урод, русофоб и предатель. Только корчи и только от боли! Только хардкор, только государственный, только воспаление и общий сепсис».

Но, вообще, избавление от боли, в том числе, от боли памяти, если блокада является таковой болью – это реакция здорового организма, а попытка сохранить боль – это патология, которая имеет свое – простите, не хочу никого абсолютно обидеть – название «мазохизм». И почему-то никому не приходит в голову, что культивация абсолютно неактуального на сегодняшний момент ужаса тяжких воспоминаний – это, в общем, разновидность мазохизма.

У меня, кстати, в связи с этим есть ряд вопросов тем, кто наверняка недоволен теми словами, которые я сейчас произнес. Вот сколько времени эти люди хотели бы сохранять сакральность блокадной темы: 5 лет, 10 лет, 20 лет – вот сколько лет? Говорю сразу: вечно – не получится. Потому что гораздо более страшные, потому что не менее страшные или такие же странные блокады уходили из людской памяти. Я говорю про блокаду Иерусалима, говорю про блокаду Каркассона, говорю про блокаду Нюрнберга или крепости Масада.

А.Невзоров: Россия всегда была фантастически изобретательная в административно-военном вранье

О.Журавлева― Но из вашей памяти они, тем не менее, не ушли. То есть все-таки какая-то информация сохранилась об этих событиях.

В Дымарский― Но боль ушла.

О.Журавлева― Кого только не морили голодом при взятии крепостей. Это мы знаем, конечно.

А.Невзоров― И вы же понимаете, что в Иерусалиме можно сколько угодно шутить по поводу легионах Тита под стенами, и это никого не тронет, хотя та Блокада была тоже достаточно страшной.

Но вот сегодняшнее отношение оно показывает, что нужна боль, что хотят испытывать боль. Пожалуйста, если русским это нравится, пусть они это делают, но нужно понимать, что нынешним поколениям, скорей всего, эта блокада абсолютно фиолетова. И чем больше будет усилий по привитию к ней сакрального отношения, чем сильнее будет от нее отторжение и жестче будет ответ и жестче будут отношение к этим всем вечным огням.

Вообще, надо смириться с тем, что ценности, в которых было выдрессировано одно поколение, абсолютно чужды другому поколению, и это нормально, естественно, и это надо принять. К тому же, если мы говорим вообще всерьез, была ли эта блокада тем однозначным киношным явлением, когда все умирали от голода?

Нет, она не была однозначным явлением, и наряду с теми, кто умирал от голода, кто ел котов и соседей, были люди, которые рыгали и облизывали жирные тарелки и смотрели, отодвинув портьерку, вытирая жир курочки с губ. Все партийные работники, все комиссары, большинство чекистов смотрели на то, что происходит с так называемым населением. То есть однозначным это тоже не было.

О.Журавлева― Александр Глебович, кстати, если уж на то пошло, ведь сохранение памяти о блокаде еще при советской власти, оно очень своеобразно создавалось. Когда уничтожался музей настоящих свидетельств и созданный людьми, которые ее пережили, когда всё превращалось в такой официоз, в такую картиночку красивую, – я не уверена, что они боль хотят сохранить, они хотят сохранить что-то другое.

А.Невзоров― Нет, они сохраняют боль. Смотрите, любая попытка обсуждения этой темы – ситуация ли с нашим другом Дымарским, вам памятная, когда Дымарский задал абсолютно нормальный вопрос в эфире «Дождя» и немедленно…

О.Журавлева― И немедленно был уволен Плющев.

А.Невзоров― Телестанцию чуть-чуть было не закрыли. Когда некая Бузова лижет некую тарелку, и это взывает тектонические сдвиги всего медийного пространства России. То есть мы видим, что имеет место какая-то боль. Но вместо лечения этой боли – а лечить ее именно таким образом и надо, то есть облегчением отношения к этому, комедиями, шуточками, да, это ужасно звучит, но боль надо лечить…

О.Журавлева― Но комедии про концлагерь, тем не менее, снимали, и мы их наблюдали.

В Дымарский― И Чаплин снимал фильмы.

А.Невзоров― Но подлинная, как бы оборотная сторона блокады… секретом, но теперь она уже не секрет.

И, вообще, давайте поговорим про другой секрет, который, Россия думала, что она тщательно хранит в течение 5 лет, но на днях она была разоблачена. Теперь об этом ноют уже все СМИ. Удивительный секрет, что, оказывается, это не уголовники с Донбасса воевали с украинской армией, оказывается, это не они, а штатные российские дуболомы в фуражках, лампасах за наш счет по своему обыкновению утюжили своих и чужих тупо, грубо, неся потери.

И надо сказать, что российская армия, в общем, была там бита. Потому что всего задуманного, по счастью не получилось. А потом выяснялся и вообще печальный и пикантные момент, что, в общем, у банд одних, без российской армии даже получается немножко лучше. Это тоже было большим откровением.

О.Журавлева― Это прямо какой-то конфуз.

А.Невзоров― Да, это какой-то конфуз. Вообще-то это мелкая, позорная, паскудная война: спрятаться за тушами местных отморозков. Вот тут надо бы уметь красиво проигрывать и не тянуть до бесконечности. Это знаете, как шулер, который достает из рукава пятую колоду и извиняется, что четыре предыдущих были неправильно отмаркированы.

Потом мы видим, что, вообще, всему, что связано с донбасской темой, сопутствует абсолютный маразм, потому что вот появился у нас Прилепин…

О.Журавлева― О да!..

А.Невзоров: Чем оптимистичней власть декларирует отсутствие проблемы, тем понятней, что ситуация безнадежнее

А.Невзоров― Который тоже на все медийное пространство долго рассказывал, какое огромное количество украинцев он убил.

В Дымарский― По-моему, он пьяный был.

А.Невзоров― Возможно, он был пьяный.

О.Журавлева― Но это совершенно не отменяет того, что он сказал.

В Дымарский― Или сумасшедший.

А.Невзоров― То, что он военный преступник – это не проблема. Я, в принципе, предлагаю это списать. Мало ли кто что творил. Плохо, что он трагически глуп – вот это, действительно, проблема. Потому что военных преступников не так много, а дураков достаточно. И он себя, в общем, предложил этим украинским мстителям и не оставил им выбора. Вот так плюнуть в лицо целому народу, который вынужден будет как-то реагировать.

И причем это вообще очень плохая игра, это совсем плохая игра, потому что американцы ведь немедленно, когда возникают такие ситуации, при их способностях и возможностях влиять на мир, они ведь немедленно, знаете. что вспоминают? Есть такой закон о порабощенных территориях. Эйзенхауэр еще его подписывал. И он актуален по сегодняшний день. Закон, который изображает Советский Союз и его правопреемницу Россию именно поработителем огромного количества народа, и в это начинает верить весь мир. И от последних остатков репутации у этой бедной страны не остается ничего.

Я понимаю, что Донбасс используется еще и для того, чтобы на каком-то живом примере воспитать патриотизм. Вот у государства всегда есть абсолютно понятная, законная задача. У лиц, которые распоряжаются благами этого государства, есть необходимость убедить население в необходимости умереть за не принадлежащие населению ресурсы, блага…

О.Журавлева― И даже территории.

А.Невзоров― Это очень трудно сделать. Нельзя же к человеку прийти и сказать: «Давай мы тебе за отечество ногу оторвем? Ну, пожалуйста!»

О.Журавлева― Мне кажется, уже можно.

А.Невзоров― Нет, нельзя.

В Дымарский― Попросить-то можно.

А.Невзоров― Они играют в вечную игру, кто кого обхитрит. И задача государства все-таки обхитрить гражданина и все-таки засунуть его в окоп под какой-нибудь танк, но это всё сложнее и сложнее.

Пришел вопрос. Меня спрашивают про мальчика из ВШЭ Жукова Егора. Я получил вопрос утром. Познакомился. Блин, какой потрясающий мальчишка.

О.Журавлева― Вы видеоблог его видели, да?

А.Невзоров― Я посмотрел, да. В общем, на самом деле, можно выдохнуть и беспокоится нечего, потому что этот следак кристаллизует и делает совершенно волшебных людей. Очень вдохновенный и сильный парень. Конечно, ему немножко не повезло с фамилией, будем откровенны. Но я надеюсь, что когда он станет взрослым, известного «мясника» Второй мировой войны уже окончательно забудут.

О.Журавлева― Да ладно. У него, по-моему, папа космонавт Жуков. У него совершенно про другое фамилия.

В Дымарский― Нет, там путаница какая-то с папой. По-моему, там другой какой-то Жуков.

О.Журавлева― Или, может быть, да, другой Жуков. Просто это очень распространенная фамилия, Александр Глебович. Так что даже среди тех, кого задержали.

В Дымарский― Вполне приличные люди, я знаю…

О.Журавлева― Александр Глебович, а вот по поводу хитрости и патриотизма. Я совсем забыла. Вас тут забрасывают вопросами: «А что вы теперь скажете про Тему Лебедева, который вроде бы, как вы говорили, тонко почувствовал и умчался вдаль, а на самом деле всех троллил.

В Дымарский― Он что, вернулся?

О.Журавлева― Да нет, он просто отъехал на отдых и вот такой троллинг запустил, что «вот, я всё понял – я поехал».

А.Невзоров― Ну, черт возьми…

О.Журавлева― Обидно, да?

А.Невзоров― Нет, мне совершенно не обидно.

В Дымарский― Обидно за него, что он вернулся.

А.Невзоров: Путин очень знакомым чернобыльским тоном сообщил, что нет вообще никаких причин для беспокойства

А.Невзоров― В канве СМИ – его я лично не знаю – честно говоря, не вижу ни своей ошибки, ни своей вины. Человек заявляет, что он уезжают в эмиграцию. Я вполне нормальным образом начинаю с этой информацией работать.

И, в принципе, я бы ему советовал действительно последовать этому ролику, потому что его попытка остаться здесь ему еще, вероятно, обойдется дорого с учетом того, что он не примыкает ни туда и ни туда.

О.Журавлева― Но кое-куда примыкает, видимо.

А.Невзоров― Второй вопрос пришел ко мне, который ничего не понимает в поэзии и не обязан понимать ничего в поэзии.

В Дымарский― Вас просят прочитать стихи?

А.Невзоров― Я считаю пушкиных всяким бессмысленным нафталином. Пришел вопрос про стихи девочки Арины, которая написала стихи об ОМОНе. Я ознакомился, ничего не понимая в стихах, но умея видеть публицистическую составляющую и суть, я могу сказать, что великолепно. И она ухитрилась зафиксировать изумление целого поколения, которое не понимает, а зачем, собственно говоря, заводить в стране эту силу, которая направлена только на войну с самим народом.

Потому что ведь и Росгвардия и ОМОН – это же наган, приставленный к затылку только народа, он не способен выполнять никаких других задач вне народных волнений. И понятное дело, что этот наган когда-то сработает и разнесет народу голову. И вот эта девочка, которая воспринимает этот ОМОН как толкиеновских орков, которые за небольшие деньги продались государству.

И тут возникает вопрос: А что движет этими людьми, которые бьют, которые винтят? Ну, вы знаете, вообще, право на насилие – это очень сильная приманка для большого качества людей. Есть разные люди. Вообще, человек эволюционно присуще любить ломать руки, ключицы, выдавливать глаза. Ему, вообще, нравится…

О.Журавлева― Но разве всем? Может быть, это зависит все-таки от гормонального фона? Я вот никогда не любила ломать кому-то руки, если честно. Может быть, я в себе не всё открыла?

А.Невзоров― Нет-нет, существует такая вещь как преваляция условных рефлексов и доминация знаний, которые тоже обостряют и усиливают действие этих условных рефлексов. У существует, к сожалению, то самое стихийное человеческое, что, увы, провоцирует самые мерзкие поступки.

И вот для реализации этих качеств, конечно, есть структуры, в которых есть возможность на законных основаниях это реализовать – хочется кому-то сломать руки, выдавить глаза. Но в подворотне это делать опасно, но для этого есть работа, например, в ОМОНе, Росгвардии или где-нибудь еще.

В связи с этим вся эта фактура, все эти вопросы и ваш строгий взгляд, Оля, возвращают нас в интересную тему. Хочется понять: А кого вот, собственно говоря, не били на митинге…

В Дымарский― И почему.

О.Журавлева― Ну, нас с вами точно не били на митинге, потому что нас там не было.

А.Невзоров― А вы знаете, вот один человек был и его не били. Я имею в виду Чаплина.

О.Журавлева― Он на другом митинге был.

А.Невзоров― Он на другом, правда – на комунячьем митинге…

В Дымарский― Он в коммунисты записался?

О.Журавлева― Вы, Виталий Наумович, всё пропустили.

А.Невзоров― Там, вообще, очень интересная была сцена. Коммунисты устроили митинг за честные выборы и скооперировались в этом смысле с церковниками. Вообще, это загадка, это как кастраты ломятся в публичный дом и требуют, чтобы их впустили в публичный дом на основании того, что они сексуальной опасности не представляют и никого в публичном доме не потревожат. На фига тогда им в публичный дом?

Что вот мы уже не реальные политики, просто хотим там оказаться.

В Дымарский― Мимо проходили.

А.Невзоров― И очень смешно, что за какие-то выборы вообще ходатайствует публика, которая на протяжении долгих десятилетий – а церковь столетий – вообще никогда никому никакого выбора не только в вопросах вульгарного голосования, а в вопросах любого выбора никакого выбора не оставляла.

В Дымарский― Они же патриарха выбирают.

А.Невзоров― Они выбирают, какими силами?

О.Журавлева― Это не всенародное голосование, Виталий Наумович.

А.Невзоров― Со времен, в общем, Сергия (Страгородского) они не избирают, а выполняют постановление ЦК, не важно, это путинское ЦК или ЦК брежневское.

Вот они собрались – коммунисты,– потребовали честных выборов. При том, что зачем им выборы, действительно? У них есть одна идеология – это «геноцентризм», который сейчас царствует в КПРФ…

А.Невзоров: Никто не замечает, что у России отказали оба двигателя, а кукурузного поля подходящего размера не видно

О.Журавлева― А вы, кстати, обратили внимание, как серп и молот сочетается с эмблемой Nike на их чудесных красных одеждах? Это тоже было волшебно.

А.Невзоров― Нет, Оленька, я так туалеты коммунистов, в общем-то, не разглядывал.

О.Журавлева― Напрасно.

А.Невзоров― Не разглядывал и Гену, который присутствовал…

В Дымарский― Они теперь «геномодифицированные».

А.Невзоров― Который послужил основой «геноцентризма». И разглядывал Чаплина и думал, а вот как бы, собственно говоря, повернулось бы дело, если бы Чаплина начал бить ОМОН, оторвали ему левый ус, промяли лиловую или черную камилавку. А камилавка, она имеет такой картонный подклад и, в общем, от удара дубинок не спасает.

И что бы от патриотического настроя этого патриотично кровожадного попа осталось через несколько минут? Понятно, к вечеру он бы выследил в темном переулке Любу Соболь и встал бы перед ней на одно колено и предложил бы себя, вероятно, в качестве некого вечного оруженосца.

Пришел вопрос. Отвечу, Оленька, на вопрос. Меня спрашивает человек, очень обеспокоенный: «У меня нет гражданской позиции. Как с этим жить?»

А.Невзоров― Ну, знаете, я могу сказать, что у меня тоже нет гражданской позиции.

О.Журавлева― А мы заметили.

А.Невзоров― Гражданская позиция – это что-то вроде носового пирсинга.

О.Журавлева― Или в ушах еще бывает.

А.Невзоров― Кольцо в носу, конечно, штука красивая. Но если вы вставляете себе такую вещь в нос, то приготовьтесь, что за него будут, в общем, тягать все кому не лень и тягать в совершенно разные стороны. Это дает уязвимость, как и еще одно кольцо в том же носу под названием патриотизм.

О.Журавлева― Вы знаете, Александр Глебович, я тут еще ваших любимцев поискала и нашла, например, что…

А.Невзоров― Махуихму нашла.

О.Журавлева― Нет. Настоятель Среднеуральского женского монастыря схиигумен Сергий удивился: «Зачем десятки тысяч человек выходят на улицы? Ведь все средства для улучшения жизни есть в церкви». А вы всегда нам говорили, что церковь – это средство улучшения жизни. Просто мы не знали, что это для улучшения жизни всех людей. Надо всем туда пойти. Ответьте схиегумену.

А.Невзоров― Со схиигуменами я не разговариваю, чтобы не подставить схиигуменов, потому что им запрещено решением Межсоборного присутствия вступать со мной в любые разговоры, идеологии. Можете открыть по этому поводу известную реплику Легойды, где попам и верующим просто запрещено со мной находиться в одних эфирах. Это ответ тем, кто…

В Дымарский― А Легойде можно?

А.Невзоров― Нет, никому из них нельзя. Ни клирикам, ни попам.

О.Журавлева― Так вы поэтому ходили в церковь освещать яблоки и мед? Нам тут пишут, что видели вас. Вы их троллили?

А.Невзоров― Я думаю, что меня с кем-то точно перепутали. Я почему не стал говорить о схиигумене Сергии – потому что это больная тема для Дымарского. Дело в том, что Наташенька Поклонская, которую мы, было, обрели, которую прелестный муж ухитрился вырывать из секты царебожников, она все-таки вернулась к ним.

В Дымарский: Я―то тут при чем, вы не можете объяснить?

А.Невзоров― Ну, подождите, вы огромный поклонник Поклонской, ее женственности, красоты. И как вы радовались, как вы подпрыгивали на стуле, когда узнали, что Наташу, в общем, извлекли и спасли из секты. А вот сейчас, понятно, что это спасение оказалось фейковым, и она туда вернулась.

О.Журавлева― Ну, схиигумен вроде бы является духовником Натальи Поклонской – если вдруг кто не понял.

В Дымарский― Слушайте, смотри, Оля, сидит Невзоров – мы из Петербурга – и ни слова о петербургских выборах.

О.Журавлева― Послушайте, у нас передача закончилась. В следующий раз будете рассказывать, как Беглов вышел из «Единой России», вошел в «Единую Россию», «Единая Россия» его поддержала, потом не смогла удержать – вот это всё.

А.Невзоров― Оленька, вы прямо какие-то фрикции описываете.

О.Журавлева― Извините! Чем богаты. Александр Невзоров, Виталий Дымарский, Ольга Журавлева с вами прощаются. Всего доброго!

Источник